Он слышал видимо-невидимо превосходного о Глебе, но даже это обязано водилось стать симпатичной встречей. Однако, иногда он подошел к двери, его внимание заинтересовали ненормальные звуки, докатывающиеся изнутри. Корреспондент, ощутив легковесное беспокойство, постановил обождать и прислушаться. Незадолго он распознал гласы — такое водилась Марина, женщина Глеба, и чей-то сильный голос, стопроцентный нежности и смеха. Сердечко журналиста затрепыхалось быстрее. Он понимал, что попал в нечто большее, нежели элементарно интервью.
В нем зажглось расположение проведать правду. Ограничивая дыхание, он тихонько приотворил калитку и увидел сцену, какая взорвалась накануне ним, будто грохот промежду вразумительного неба: Марина, усмехающаяся и счастливая, посиживала для диванчике с любовником. Их близость и смех контрастировали с тем, что он знал о Глебе — послушном благоверном и попечительном отце.
Журналист почувствовал, собственно говоря сторона дрогнула с камерой. Он понимал, что это сложно новость, а полноценная драма, какая раскрутилась быть у него. В тот момент, иногда он собирался уйти, дабы не вмешиваться в чужую жизнь, Жанна подметила его. В её глазах мелькнуло замешательство, а впоследствии страх. Она быстро вскочила, стараясь заслонить свои эмоции, однако дежавю поздно. Корреспондент, осознав, что теперь весь городище возможно проведать о её измене, пережил тяжесть для сердце.